Крипер

Малкольм пригласил Лиз на романтический уик-энд в своё фамильное имение, затерянное в самом сердце леса. Дом словно дышал историей: тяжёлые шторы, потускневшие портреты на стенах и лестницы, ведущие в тёмные этажи. Они успели провести немного времени вместе, но внезапно Малкольм сослался на неотложные дела и уехал, оставив Лиз одну среди знакомых предметов, которые теперь казались чужими. Сначала одиночество ощущалось как пауза — тишина перед продолжением разговора, но вскоре дом изменил своё лицо. Двери перестали открываться так, как раньше, окна отказывались выпускать прохладу леса, а пути, что вели к воротам, становились запутаннее. Попытки уйти оборачивались бесплодными: тропинки петляли, а знакомые контуры двора играли с глазом. Каждая минута добавляла напряжения: скрипы усиливались, тени сгущались, а холод пробегал по коже. Лиз понимала, что просто ждать опасно. Её охватывало не только чувство покинутости, но и растущее ощущение угрозы — дом будто требовал ответа. Она прислушивалась к шорохам, изучала узоры на стенах, пыталась сложить воедино намёки, оставленные временем. Мысли бежали в поисках логики, но ответы укрывались за слоями старых запечатанных дверей и молчания. Внутренний ритм ускорялся: каждое открытие рождало новые вопросы, каждая пауза — страх остаться навсегда. Именно от разгадки этого секрета теперь зависела её судьба. Если Лиз не сумеет распутать тайну имения, холод его стен закроет её навечно, превращая попытки уйти в бесконечный лабиринт, где время перестанет иметь значение.